.jpg?resize=200%2C154&ssl=1)
.jpg?resize=200%2C154)
Ханс-Ульрих Обрист – легендарная личность в мире современного искусства. Он прилетел в Москву, чтобы прочитать лекцию о том, что ждет музеи в ближайшие 50 лет. Неугомонный лектор, микрофон, слайды, видеоролики, интервью по Skype со всем миром и общение с аудиторией — это на собственном примере Обрист показал «Европульсу» лекцию будущего.
Обрист – современность в квадрате
За столом сидит спокойный человек в сером костюме, который, на первый взгляд, напоминает вспотевшего клерка, а не куратора, издателя и руководителя арт-галереи. Он сосредоточенно перебирает листы своего блокнота, что-то в нем отмечает. Надо сказать, что и во время лекции он делает тоже самое. Работа у него не прекращается ни на секунду. Кстати, за почти два часа прямого вещания со сцены Института «Стрелка», где и проходила встреча, он ни разу не снял свой пиджак, в то время как собравшиеся молились на дождь.
Итак, по версии журнала «ArtReview» европеец Ханс-Ульрих Обрист в 2009 году занял первую позицию рейтинга самых влиятельных людей в мире современного искусства. Первую выставку он соорудил в 23 года на собственной кухне, чем привлек внимание общественности.
Сегодня его особенно интригуют нереальные проекты: выставки в самолете, шоу в монастыре или музеи в холодильнике. Именно в монастыре хотел показать свои работы Кристиан Болтянски, а Обрист пошел договариваться с монахинями об этом. Если Хансу-Ульриху интересно, он никогда не отказывает, на все самые безумные предложения он отвечает: «Да!».
Он ни разу в своей жизни не искал работу в музее, однако, сейчас возглавляет Serpentine Gallery в Лондоне. Ханc-Ульрих Обрист: «Галереи и музеи предлагали создать место специально под меня. Мне кажется, что таким и должен быть музей будущего, мы можем создавать позиции для художников в обществе».
Он каждую неделю в 5 часов утра собирает в одном из лондонских кафе 16 самых умных людей города и говорит с ними о странных вещах. Это традиция. Когда он был в Индии, то за 24 часа встретился с 47 местными художниками. У каждого из них было 6 минут, чтобы рассказать о себе. Говорят, что он спит всего по 3 часа в сутки, а ест через день. Речь у Обриста даже не то чтобы очень быстрая, а просто скоростная.
«Все в жизни должно быть экспериментом, поэтому и наша лекция должна им стать. У меня никогда нет готового сценария, а только заметки и мысли», — говорит Обрист, и это при том, что в год он читает по 50 таких лекций. В Москве Обрист появился не впервые, ранее он выступал одним из кураторов Первой Московской биеннале современного искусства, а потом снова приезжал, чтобы сделать проект «Moscow on the move» — серию видеороликов, транслировавшихся на рекламных билбордах.
После нескольких дежурных фраз Обрист переходит к делу, включает Skype и набирает номер одного своего друга, известного литовского режиссера Джонаса Мэйкаса, который сейчас живет в Нью-Йорке. В этот момент мы видим лицо Джонаса на огромном экране, который установлен на сцене. Обрист начинает опрос:
Каким ты видишь музей будущего?
Мне кажется, что музеи должны сохранять свою функцию сохранения наследия. Города в будущем непременно должны сохранить музеи. Мне как режиссеру, хотелось бы, чтобы в каждом таком музее была бы лаборатория по производству фильмов.
Райнер Мария Рильке создал серию писем «Совет молодому поэту», какой бы ты дал совет молодым?
Я бы сказал, что не стоит следовать никаким советам и слушать весь тот бред, который тебе говорят. Не делай этого, не делай того. Делай, говорю я!
«Мы думаем, что многие проекты невозможны, но если мы сможем поменять правила игры, то многое станет возможным», — заключает мысль своего друга Обрист.
О людях
Ханс-Ульрих считает русского балетмейстера Сергея Дягилева предвестником современного искусства и музеев будущего: «Дягилев был тем человеком, который умел осуществлять принципы междисциплинарности в далекие времена, соединить разные виды искусства с помощью балета. Он претворял те идеи, которые во многом опередили время. Он собрал вокруг себя художников, танцовщиков, музыкантов, литераторов, и сделал из этого единое целое на театральных подмостках. Сегодня я занимаюсь этим же, и все для того, чтобы разрушить границы».
Александр Дорнер, директор музея в Ганновере, говорил, что для осознания современного искусства, нужно понимать, чем сейчас живет наука, музыка, театр и литература. «На этом зиждется идея междисциплинарного музея», — соглашается с ним Обрист.
О музеях
Как Вы думаете, где должна находиться Мона Лиза?
Хорошо бы, чтобы она оставалась там, где она есть сейчас. Если говорить о расширении музея, то я считаю, что искусство должно защищать некоторые свои границы и устои. Некоторые, я оговорюсь. Функцию сохранения у него отнимать не надо. Но важным является исследование возможностей этой институции и выхода за ее пределы. Музей должен сохраниться так, как он есть, но также распространиться на другие пространства и вполне возможно, что будущий музей — это создание некой сети отношений с разными институциями общества, попыткой проникнуть во все его сферы, музей должен быть тем, что объединяет нас в жизни.
Мне кажется, что все в нашей жизни движется, но чему-то двигаться не следует. Вот Мону Лизу никогда не отдадут на путешествующие выставки, потому что она приросла к этому месту в Лувре. Когда я бываю в Кельне, то снова и снова возвращаюсь в Кельнский собор и любуюсь там работой Герхарда Рихтера, которая называется «Окно». Я всегда перемещаюсь относительно этой работы, а она всегда остается на месте.
А нужен ли музей современному человеку?
Учитывая, что в мою галерею в Лондоне приходит по 800 тысяч человек в год, то музей нужен. Сейчас существует довольно много музеев, нам нужно суметь защитить прошлое, но динамическим способом.
Во время лекции Обрист показывает фрагменты из своего продолжительного проекта Il Tempo Del Postino.
Огромный концертный зал, оркестр исполняет Баха, зрители замерли от восторга и вдруг все они проектируются на кулисы, цвет картинки меняется в зависимости от атмосферы в зале. Что это? Концерт? Перформанс? Выставка современного искусства?
Обрист: «Музей XXI века — это разнообразие и диалог между глобальным и локальным, — продолжает куратор, — это лаборатории для экспериментов, это разница между аналогом и цифрой. Важно смотреть на музеи прошлого, когда мы изобретаем будущее».
Сам Обрист очень заботится о том, как выглядит его галерея в Лондоне. Каждый год он просит какого-нибудь известного архитектора построить ему новый павильон. Получается, что каждый раз галерея меняет свои наряды, как непостоянная современная модница. Первой павильон построила Заха Хадид в 2000 году.
О книгах
Ханс-Ульрих Обрист о литературном творчестве: «Половина моей работы — книги, половина — выставки. Сейчас я работаю над книгой об истории кураторства, которая нечто большее, чем это определяют стены музея или галереи. Я говорю о курировании жизни в целом, очень многие наши сферы охвачены кураторством, только мы не знаем, что это так называется. Поэтому моя книга будет охватывать такой широкий спектр вопросов».
Другая часть книги посвящена интервью с художниками и другими людьми, практикующими современное искусство. На выходе у Обриста должно набраться 2000 часов интервью, которые выйдут в виде книги и будут отражать суть вещей полнее, чем любая критика или заметки в газетах.
Еще одна из самых излюбленных тем Ханса-Ульриха заключена в серии «книг Короткая история кураторства», где он беседует с самыми известными людьми, определившими путь кураторства ушедшего века.
«Мы сейчас готовим три книжные серии, — делится Обрист, — одна из них называется «Do it». 100 художников рассказывают о своих рецептах создания искусства, и практически у любого после прочтения не должно возникнуть вопросов о том, как сделать выставку. Вторая серия называется «Formula» — это формула 21 века, художники должны сформулировать свои взгляды на то, как искусство будет выглядеть в будущем, и как оно выглядит уже сейчас. Третья серия «Атласы» — об искусстве создания карт; мы попросили 100 художников сделать географические карты.
Об энергетике
Как уже можно было заметить, Обрист очень быстр, хотя родился в самой «медленной» стране Европы – Швейцарии: «Мне кажется, что энергия связана с любопытством. Я рос в монастырском городке в Швейцарии, я всегда читал средневековые книжки. И был очарован идеей того, что человек может знать все. Но сейчас это невозможно – знать все. Но интересно, что человек дерзает хотеть знать все». Он вырос на границе трех стран, ходил в школу в Швейцарии, обедал в Австрии, а кино смотрел в Германии. Физические границы для него уже давно ничего не значат. В какой-то момент ему стало душно в бюргерском мирке и он перебрался сначала во Францию, а потом и в Лондон.
В чем секрет вашей работоспособности?
Когда я читал Бальзака, то заметил, как много он написал. В мемуарах он писал, что пил по 50 чашек кофе в день. Я тоже решил сделать также, пил много кофе и почти не спал, я постоянно изучал и искал что-то без остановки. Все мое вдохновение берется из научных журналов, которые я читаю. Когда-то я встречался со Станиславом Лемом в Кракове и он сказал, что все его идеи и вдохновение почерпнуты из русских научных журналов. Мне кажется, это имеет смысл. Лучше сказать, любопытство порождает энергию.
Но напоследок Обрист признался, что говорит и думает он быстро, а все самые важные проекты делает неимоверно медленно. Некоторые из них занимают по 20 лет, потому что он не верит в event-культуру, где произведения лепятся как «горячие пирожки».