Евротренд

Радикализация взглядов: вырваться из замкнутого круга

Всплески насилия со стороны радикально настроенных групп неоднократно шокировали европейские страны в последние десятилетия: взрывы бомб в Мадриде в 2004 году и в Лондоне в 2005-м, атака на международный аэропорт Глазго в 2007-м, массовый расстрел в Норвегии, совершенный Андерсом Брейвиком, стрельба в редакции Charlie Hebdo и другие теракты унесли более сотни человеческих жизней. Существуют ли эффективные способы предотвращения насилия? В 2011 году был запущен общеевропейский проект под аббревиатурой RAN (Radicalisation Awareness Network или «Сеть по осознанию проблем радикализации»), в рамках которого эксперты стремятся понять глубинные предпосылки для появления радикальных взглядов, выработать эффективные подходы и практики борьбы с насилием и террористической деятельностью.

Тонкая грань

4514008007_b45d16912d_oЧто такое радикализация? В общем понимании — это усиление крайней приверженности каким-либо взглядам. В последнее время слова «радикализм» и «экстремизм» часто являются синонимами. И это не случайно. Экстремизм, а также его крайнее проявление – терроризм, зарождаются, в первую очередь, там, где возникает нетерпимость и фанатизм. Отсутствие толерантности приводит к тому, что человек не принимает других взглядов, что рано или поздно может привести к его участию в конфликтах.

«RAN – это сеть, которая объединяет более тысячи специалистов, работающих во всех 28 странах ЕС. Это не теоретики, а практики – педагоги, психологи, медики. Они работают «на передовой линии», то есть непосредственно общаются с представителями радикально настроенных групп и могут повлиять на них», — рассказывает Омар Рамадан, глава секретариата RAN. По его словам, процесс радикализации всегда начинается с простых вопросов: кто я? Где мое место в мире? К какой социальной группе я принадлежу? Какова моя религия? От того, кто оказывает на молодого человека давление и влияние в процессе поиска ответов на эти вопросы, зависит очень многое. Специалисты RAN учат распознавать радикальные настроения у своих близких, знакомых, друзей на самой ранней стадии, когда еще можно что-то сделать, посеять сомнения, предотвратить развитие экстремистских идей. «Грань между радикальными взглядами и экстремизмом, насилием очень тонка», — считает Омар Рамадан. Он убежден, что нет такого понятия как «ДНК террориста», то есть экстремизм – это всегда выбор человека, а не генетическая предрасположенность или судьба.

5756034951_634d3fc53f_zВ последние годы европейское общество особенно обеспокоено тем, что молодежь вовлекается в военные действия в разных уголках мира. По словам координатора ЕС по борьбе с терроризмом Жиля де Кершова, начиная с марта 2011 года более двух тысяч молодых европейцев отправились в Сирию, чтобы участвовать в войне на стороне джихадистов. Если прибавить сюда всех, кто помогал и помогает вербовать и организовать отправку новобранцев и т.д., то участников процесса гораздо больше. В большинстве случаев молодые люди подвергаются влиянию радикально настроенных групп, соглашаются вступить в ряды экстремистов либо слепо следуя какой-либо навязанной идее, либо желанию заработать. А что в результате? Анализ, проведенный европейскими спецслужбами, показал, что беспокойство должны вызывать два фактора: профессиональная подготовка боевиков и, конечно, травмирующий эффект, который оказывает война на человеческую психику.

Личная история

А ведь за каждым «экстремистом», «джихадистом», «террористом» стоит личная история. Как правило – история молодого человека, который встал на опасный путь под влиянием чьих-то идей.

«Я рос в Лондоне, в очень религиозной семье, и к 11 годам уже знал весь Коран на арабском языке наизусть. Когда нас навещал дедушка, мама была вынуждена прятать телевизор, поскольку он считал «этот ящик» инструментом дьявола», — делится своей историей Усама Хасан, который в 1990-х годах состоял в радикальных группировках, воевал за джихадистов в Афганистане, однако со временем осознал, какую опасность несет экстремизм, и с тех пор посвятил жизнь борьбе с этим явлением, работая в исследовательском центре Quilliam Foundation.

4375868814_af1dc4c945_oОн рассказывает, что в 1980-х годах Лондон «был полон расизма», и молодой человек не раз на себе испытывал его ужасные проявления (на него нападали скинхеды, его мать подвергалась унижениям со стороны представителей праворадикальной молодежи). «Все это делает тебя очень злым. Лидеры исламистских группировок вербовали нас так: «Если ты правоверный мусульманин, тебя всегда будут осуждать и унижать немусульмане, поэтому нужно окружить себя исключительно единоверцами». Так мы, молодые, попадали в бескомпромиссное окружение фундаменталистов. Мы начинали мечтать о джихаде, священной войне и героической смерти в бою за свою веру. И в результате попадали в тренировочный лагерь, где нас учили убивать, – говорит Усама Хасан. – Мне очень стыдно признаться, но я, как и многие единоверцы, был рад теракту 11 сентября в Нью-Йорке. Но в то же время, внутри меня росло чувство сожаления, боли и вины за то, что в теракте погибли тысячи невинных людей, включая младенцев. И это заставило меня засомневаться: а правильно ли мы толкуем Ислам?..»

Сейчас, спустя 30 лет Усама понимает, сколько ошибок он совершил, но, к счастью, осознание пришло, когда еще не было поздно. «Тем, кто сегодня хочет поехать в Сирию или Палестину, я могу сказать одно: я был так же зол, как и ты, из-за этих конфликтов, старая история снова повторяется. Но иди и поговори с кем-то о своих переживаниях, с тем, кто имеет подобный опыт, у кого можно чему-то научиться», — подчеркивает г-н Хасан.

Выход есть

Если Усаме Хасану, как и сотням других бывших экстремистов, удалось вырваться из замкнутого круга, поставить под сомнения свои убеждения и действия «авторитетов», то значит – ситуация не безвыходная. За годы работы эксперты RAN проанализировали множество подходов и эффективных практик по борьбе с радикализацией и экстремизмом. Их можно объединить в несколько групп. Во-первых, это обучение и тренинги специалистов «на передовой», которые работают непосредственно с молодежью в группах риска. Во-вторых, разработка стратегий де-радикализации, то есть выхода из экстремистских группировок, и возвращения молодежи к нормальной жизни. В-третьих, вовлечение общества в решение проблемы, установление моста доверия между группами риска и представителями власти. В-четвертых, совершенствование системы образования: с самого детства юное поколение должно учиться толерантности, уважению религиозных убеждений других людей, не допущению расовой, политической, этнической дискриминации, понимаю ценностей демократии, межкультурного разнообразия и т.д. Пятое направление – это работа с семьями, поддержка тех, кто в группе риска, или тех, кто уже столкнулся с влиянием экстремистов. И последнее, но не менее важное – предложение альтернативы радикальным течениям, создание инфраструктуры, сети институтов, которые станут опорой и поддержкой для тех, кто в ней нуждается.

«Де-радикализация всегда начинается с посева зерен сомнения, чтобы люди сами начинали сомневаться в навязанных идеях, радикальных постулатах. Просто пойти и сказать им «нет, вы не правы» — это не метод, такой подход не работает. Процесс начинается там, где появляется обсуждение, поиск ответов на спорные вопросы, аргументированное оспаривание идей», — считает Омар Рамадан. Ведь только желание услышать другого человека, понять его, может дать возможность вести конструктивный диалог и находить пути для решения любых острых проблем.