У Камаля было пять слуг, Анурадха никогда в жизни не гуляла по улице, Дельфин живет на вулканическом острове, где растет сахарный тростник… Кто эти люди и где все они могли встретиться? Магистерская программа «Эразмус Мундус» сводит вместе самых разных людей, и потом они остаются друзьями на долгие годы.
Наталья Бичурина из Санкт-Петербурга стала одной из тех, кто учился по программе «Crossways in European Humanities» в двух европейских вузах: University of Perpignan (Франция) и University of St Andrews (Шотландия). И получила диплом магистра в 2008 году. Теперь Наталья работает в отделе культуры Французского института в Санкт-Петербурге и учится в аспирантуре Европейского университета в Санкт-Петербурге. Она рассказала «Европульсу», как сложно бывает понять человека другой культуры, и что из этого получается.
Большая разница
Скоро Дельфин вернется на маленький вулканический остров, в дом ее жениха на краю плантации сахарного тростника. Дори вернется домой и увидит новую страну, которой еще не было, когда она уезжала учиться. Пока там царит хаос, сложные социальные отношения, перебои с водой и электричеством, да еще и жара. Однако она из тех, кто может позволить себе кондиционер. Камаль снова окунется в заботу семьи и слуг, и каждый встречный будет выполнять любые его прихоти, ибо он из высшей касты. А Элиза в своем маленьком прибрежном городке будет водить чужих детишек на море. Я же вернусь в Петербург…
Я так их полюбила, что, кажется, не смогу без них дальше жить. Мы привыкли проводить вместе всё свободное время, мы говорили обо всем: о науке, об искусстве, о политике, иногда об экономике… о жизни, о личном, о самом дорогом и сокровенном. У нас общие интересы, похожие взгляды. У нас свои шутки, свои афоризмы, причем их так много, что можно общаться цитатами. Мы кажемся одинаковыми, но иногда вдруг всплывает что-то такое не из высокой культуры, а из повседневности, о которой никто никогда не говорит. Бывает то, что для одних нормально, для других таковым не является. Только что, перед отъездом, Камаль сетовал на то, что ему придется мыть пол: «Я же не умею, я никогда этого раньше не делал!» Готовить он тоже начал только в Европе. Позже, уже у себя дома, он однажды проголодался, пошел на кухню и в студенческой манере быстро приготовил себе поесть. Его личный повар была в шоке, но попробовав, сказала, что получилось очень вкусно, и для него это было выше всех похвал. Однажды теплой южной ночью мы сидели на балконе с ним и Дори, говорили о своей прошлой жизни. Вдруг он упомянул, что дома у него было пять слуг. Дори воскликнула: «Неужели в XXI веке у кого-то есть слуги?!» Начался спор! Она говорила, что он не инвалид, и в состоянии сам постирать за собой носки, а он отвечал, что она в этом ничего не понимает. Ведь эти люди умрут, если он им не заплатит, поскольку им нечего будет есть.
Приближаюсь к дому. Знакомые пейзажи, поля. То, что было еще «сегодня» стало вчерашними воспоминаниями, исчезающими в боковом зеркале автомобиля. В одном из моих «вчера» в Шотландии Дельфин с нетерпением ждала, когда с дерева начнут опадать листья, потому что в своей стране она этого никогда не видела, ровно, как никогда не носила перчаток. Там эта деталь гардероба была просто не нужна. После переезда во Францию она также жадно ждала поры цветения! Про цветы Дельфин всегда думала, что лишь подсолнухи (которых нет в ее стране) поворачиваются к солнцу, потому они так и называются по-французски, tournesols. Удивительно, но Пиренеи зацвели розовыми кустами…
Анурадха никогда раньше в жизни не гуляла: на ее родине слишком жарко и грязно, чтобы ходить пешком. Первый раз она гуляла с нами в Шотландии. И вдруг ей позвонила мама: «Что делаешь?» — «Иду». — «Что значит, идешь? Как это? Где?» — «В полях». Мама не смогла этого понять (как и мама Камаля не могла понять, почему во Франции он не нанял себе слуг), но Ану гулять понравилось. Что-то кажется нам естественным, а другим — таким же как мы — чуждым.
Сложности возвращения
Я дома. Вернулась на Северо-запад России с юга Франции. А может, и не Франции: некоторые местные жители считают, что нет Франции и Испании, разделенных Пиренеями есть Каталония, которую эти горы объединяют, вместе с каталанским символом, сакральной горой Канигу. А за Каталонией тоже еще не Франция, а сначала Окситания. Я вернулась домой, в наше северное лето. Мне холодно и, словно воздуха, не хватает солнечного света. Огромные улицы и отстраненно-безразличные лица, каждый в своем коконе. Тем не менее, я испытываю какую-то странную радость, находясь в этой индифферентной толпе чужих, будто я вернулась к «нормальной» жизни.
Возвращаться сложно. Сложно не только потому, что это изменение привычной жизни на ту, что когда-то была привычной, а теперь кажется странной – сложнее другое. Нужно срочно мастерить себе будущее, чтобы снова стать кем-то, а мастерить его страшно. И дело не в том, что что-то может не удасться, а в том, что сложно понять, чего ты хочешь. Оказывается, в науке широко известно, что возвращаться домой, как правило, гораздо сложнее, чем уехать в другую страну, для описания этого есть и специальный термин – обратный культурный шок. Но когда я читаю письма друзей, то вижу, что они чувствуют то же самое. Но они живут так далеко от меня, что кажутся почти нереальными, выдуманными, приснившимися мне существами; без их личностей и всего многообразия их культур, как и без всей моей жизни в другой стране, кажется, что меня вдруг лишили чего-то важного. Но мы все это преодолеем, и каждый найдет себя.
Как-то раз незадолго перед возвращением домой я приехала на пустынное озеро и уснула. Открываю глаза, а надо мной небо. Родное, а вовсе не чужое. Все говорят про чужое небо – а небо, оно везде свое. И горы, которых у нас нет, и деревья, и трава, и цветы, и море – они все родные. Нет ни французов, ни каталонцев; ни русских, ни маврикийцев, ни косовар, ни индусов, ни итальянцев — есть ясное небо над головой. И оно не бывает чужим.
Сайт программы «Crossways in European Humanities» http://www.munduscrossways.eu/index.asp