Экспрессионизм за сто лет до его начала
Монахи-инквизиторы и их пьяная паства, бесстыдные бабы, смеющиеся над мастурбирующим мужчиной, жестокие мойры, безжалостная в своей победительной женственности Юдифь – на них и прочих персонажей «Мрачных картин» трудно смотреть оставаясь равнодушным. Это живопись, про которую одновременно хочется сказать так: невозможно смотреть и невозможно отвернуться.
Создав в первой четверти XIX века эти работы, Гойя опередил свое время, сумев выразить суть безумия, мракобесия и жестокости так, будто раньше других увидел мир, еще более страшный, чем его собственный. Он стал предтечей экспрессионизма XX века, и это ярче всего проявилось в «Мрачных картинах».
Их никто не хотел покупать на Всемирной выставке в Париже из-за их шокирующих и депрессивных сюжетов, но теперь они считаются одной из жемчужин музея Прадо.
Посетители со всего мира по-прежнему надолго замирают в Прадо перед обезумевшим «Сатурном» или одинокой «Собакой» под пустыми небесами, идущими прямо на зрителя пьяными «Паломниками» или «Поединком на дубинах», где оба дерущиеся, увязшие по колено, одинаково обречены на смерть.
У каждой картины есть не одно имя при том, что авторские названия, существовали они или нет, неизвестны.
— Прадо использует названия, которые работы получили в исторических источниках, поэтому у некоторых картин по два варианта, — говорит Вирхиния Альбарран. — Музей не выбирает один вариант, так как мы не знаем, какой из них правильный, и тем более — как картины называл сам Гойя.
«Фантастические видения» (или «Асмодей»)
Одна из самых загадочных картин этой серии. Асмодей — демон вожделения, блуда, ревности и одновременно мести, ненависти и разрушения из библейской Книги Товита. Асмодей также упоминается в греческом мифе о Прометее, в котором богиня Афина пронесла его над Кавказскими горами. На картине изображены две парящие в небе фигуры, мужская и женская, со страхом смотрящие в разные стороны. В форме гор критик Эван Коннелл увидел форму Гибралтар, где после гражданской войны, начавшейся после революции 1820—1823 годов, скрывались испанские либералы. На переднем плане группа французских солдат, которые прицеливаются в бредущих у подножия горы похожих на беженцев людей, напоминает другую картину Гойи — «Третье мая 1808 года в Мадриде».
Как и в некоторых других работах этой серии, Гойя использует эллиптический визуальный прием для искажения перспективы. По словам писателя Рольфа Кентиша, это пример «универсальности и способности Гойи отражать большие и малые группы, тьму и свет, обнаженное и одетое, пейзаж и интерьер, животных, повседневные темы и темы воображения, а иногда и странную смесь того и другого».
«Сатурн, пожирающий своего сына» (или «Сатурн, пожирающий своих детей»)
Вероятнее всего, здесь изображен персонаж древнегреческой мифологии – бог Кронос. Опасаясь быть свергнутым одним из своих сыновей, как предсказало пророчество, он проглотил своих детей.
— «Мрачные картины» ни в коей мере не являются моими любимыми произведениями Гойи, — говорит Вирхиния Альбарран. — Но если необходимо было бы выбрать одну из них, то это без сомнения был бы Сатурн. Не за сцену каннибализма, а за чувство возбуждения, волнения, которое испытывает персонаж.
Собака (или «Тонущая собака»)
Голова собаки непропорционально мала по сравнению с пустым пространством картины – что особенно в начале XIX века было необычайно смелым композиционным решением. Возможно, благодаря этому эта картина выглядит практически современницей сегодняшней живописи. Есть версия, что символически на этом полотне изображена смерть, но Вирхиния Альбарран не видит никакого подтверждения этой гипотезе. «Меня больше вдохновляет идея об одиночестве, заброшенности», — говорит она.
«Атропос, или Судьба» (или «Мойры»)
Мужчина со связанными руками, бессильный перед ударами судьбы, которую олицетворяют три Мойры с ножницами – Клото, Лахесис и старшая Атропос. У Атропос, богини смерти, – несколько ножниц, которыми перерезаются нити жизни. У Клото вместо прялки – кукла или новорожденный, которого искусствоведы склонны считать аллегорией жизни. Лахезис смотрит через линзу, символизирующую время. В мужчине многие исследователи склонны видеть фигуру Прометея, связанного и обреченного на пытку за кражу огня с горы Олимп.
Среди других «Мрачных картин» эта – одна из мрачнейших: цветовую гамму Гойя сократил до минимума, до охры и черного цвета.
«Шабаш ведьм» (или «Великий козел»)
В силуэте проповедующего козла, одетого в сутану, исследователи склонны видеть образ сатаны, а в самой картине, тематически связанной с гравюрой Гойи же «Сон разума рождает чудовищ» и серией «Бедствия войны» — сатиру на эпоху легковерия и инквизиции с ее судами над инакомыслящими и ненавистью к самому Гойе. «Недочеловечность» собравшейся группы слушательниц проповедника подчеркивается их звериными чертами.
«Два старика, поедающие суп» (или «Две старухи, едящие из общей посуды)
Старики это или старухи?.. Ни название, ни сами персонажи, чьи гендерные различия стерты глубокой дряхлостью, не дают ответа. Точно это сама Старость встретилась за трапезой со Смертью (у одного из персонажей явно беззубый рот; у другого — лысый череп и глазницы вместо глаз). Есть и другие варианты названия – «Две старухи, едящие из одной тарелки» и даже «Ведьминское пиво». Остается загадкой, куда они так пристально вглядываются.
Изгнанник, утративший слух
Картины были написаны не на холсте, а на штукатурке в мадридском Доме Глухого, которого не существует уже больше века.
Дом Глухого – небольшой загородный дом в предместье Мадрида у реки Мансанарес по дороге в Сеговию. Как ни странно, своим названием дом обязан не оглохшему на 46-м году жизни Гойе, а прежнему владельцу, который также потерял слух.
72-летний Гойя купил за 60 тысяч реалов дом вместе с 22 акрами земли и переехал в него. Он уже пережил смерть жены и нескольких детей, разлуку с друзьями, гнетущую обстановку в обществе, вызванную политической реакцией. Кроме того, сказывались последствия тяжелой болезни, которая отняла у него слух (а Гойя был страстным меломаном). Что это была за болезнь, достоверно не известно.
— Существует несколько гипотез на основе немногочисленных известных нам данных о симптомах Гойи, — говорит Вирхиния Альбаран. — Согласно одним, глухота могла быть вызвана токсинами из пигментов, которые он использовал для живописи (это также считается причиной смерти шестерых его детей). Другие считают причиной глухоты сифилис. Есть недавнее исследование, где высказывается предположение об аутоиммунном заболевании.
И преклонный возраст Гойи, и та тяжелая политическая ситуация в стране, жертвой которой он оказался в старости, могли повлиять на его состояние души, а оно, в свою очередь – на сюжеты, гамму и настроение «Мрачных картин». Однако доподлинно известно, подчеркивает Вирхиния Альбаран, что Гойя никогда не страдал ментальными расстройствами: «Он отличался крайней ясностью ума до конца своих дней».
Дом Глухого
Гойя вел в Доме Глухого жизнь затворника, которую, впрочем, скрашивала экономка, а по сути — спутница его последних лет Леокадия Соррилья Вейс. Леокадия проникла в «Мрачные картины» — в той части, которая оказалась на первом этаже, в изображении молодой женщины, опирающейся на могильную плиту.
Одной из важных причин, побудивших Гойю уединиться и почти никого не принимать, стало триумфальное возвращение на престол короля Фердинанда VII, который ненавидел художника. Гойя, дружный со многими просвещенными либералами, долгое время оставался под подозрением в сотрудничестве с врагами Испании, французами. Хотя впоследствии обвинения с него были сняты, в безопасности художник себя не чувствовал.
Дом Глухого давно исчез с лица земли – его поглотил разросшийся Мадрид, и только станция метро «Гойя» напоминает о том, что здесь жил великий художник.
— Дом находился в плачевном состоянии уже в 1874 году, когда картины перенесли со стен на холсты, — говорит Вирхиния Альбарран. — В 1909 году дом превратился в руины. Кроме того, весь квартал в тот момент стал местом активной застройки. Сейчас это район Мадрида, на месте дома Гойи стоят жилые дома. Существует проект археологических раскопок с целью определить точное местоположение дома.
На первом этаже Дома Глухого Гойя создал семь фресок. Это «Фестиваль в Сан-Исидро» и «Шабаш ведьм» слева и справа от входной двери; «Юдифь и Олоферн» и «Сатурн, пожирающий своего сына» справа и слева от большого окна.
В лицо «Сатурна» смотрела «Донья Леокадия Соррилья», а на «Юдифь» — «Старик и монах» (или «Два старика», один из которых мог быть своеобразным автопортретом). Над входной дверью предположительно находились «Два старика, поедающие суп».
На втором этаже «Мрачных картин» было восемь: «Фантастические видения», «Паломничество к источнику Сан-Исидро», «Атропос», «Поединок на дубинах», «Смеющиеся женщины», «Читающие мужчины» и «Собака».
Пятнадцатая «Черная картина» считается утраченной вместе с выломанным куском стены — или, напротив, обретенной: это «Головы в пейзаже», которые находятся в коллекции Стэнли Мосса в Нью-Йорке.
«Свет покинул их»
Перенесенные на холст картины были показаны на Всемирной выставке в Париже в 1878 году и лишний раз доказали, что опередили свое время.
Париж их не принял, критика разругала непристойные и отталкивающие сюжеты «Мрачных картин», публика не собиралась их покупать.
«Личный ненавистный ад», «Бесформенный хаос», «Ужасные цвета», «Свет покинул их» или «Это могло родиться только в мозгу грешника»: таковы были отзывы парижан.
В 1881 году собственник Дома Глухого барон Фредерик Эмиль д’Эрлангер передал картины в дар музею Прадо, убежденный, что они не представляют собой ценности.
Д’Эрлангер купил Дом Глухого за пять лет до выставки в Париже и это именно ему мы можем быть благодарны за сохранение «Мрачных картин». По его заказу испанский придворный фотограф Жан Лоран сфотографировал картины, а художник-реставратор Сальвадор Мартинес Кубельс (реставратор музея Прадо и академик Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо) перенес на холст работы, написанные в стиле фрески al secco (роспись по сухой штукатурке).
Этот процесс оказался трудной задачей, занял несколько лет, и нельзя сказать, чтобы Кубельс справился с ней блестяще. На фотографиях Лорана видно, что некоторые фрагменты картин (например, правый фрагмент «Шабаша ведьм») были утрачены при переносе (а иногда даже и переделке).
Благодаря фотографиям мы и знаем расположение этих картин, а исследователи пытаются вычитать в этом расположении сквозной сюжет, говорит Вирхиния Альбарран.
— Разные интерпретаторы сходятся в том, что все картины объединены одной линией повествования. Однако до сих пор никому не удалось убедительно объяснить их все вместе.
«Европульс» благодарит за помощь в подготовке статьи Институт Сервантеса в Москве.
На обложке: фрагмент одной из «Мрачных картин» «Поединок на дубинах»