В Европе любят задавать вопрос: «Гордишься ли ты той страной, откуда родом?». Не всегда и не везде такой вопрос позволяют себе образованные и тактичные европейцы, но многие об этом спрашивают. Давайте спросим самих европейцев, гордятся ли они своим происхождением.
Европейцы — народ осторожный, и когда слышат о национальной гордости, то сразу делают шаг назад и говорят, что гордость ни в коем случае не нужно путать с национализмом. Эти понятия несовместимы. Однако в следующую же секунду добавляют что-то вроде: «Я не горжусь тем, что я француз, но я родился во Франции…»
Гордиться — значит любить
Однажды на вечеринке в Манчестере Катя Ивова разговорилась с коренным жителем этого города. Он так и сказал ей, что гордится тем, что англичанин. На вопрос «Почему?» ответил просто: «У нас сильная страна и знаменитая футбольная команда». Наверное, он намекал на «Манчестер Юнайтед». Обыватели сразу приравнивают гордость к силе. Чем богаче и сильнее страна, тем больше поводов ассоциировать себя с ней. Это все равно, что любить ребенка только за то, что он приносит одни пятерки и побеждает на городских соревнованиях по баскетболу. Англичанин, писатель Гилберт Честертон, как-то раскритиковал другого англичанина, тоже писателя, за то, что тот гордится страной, но не любит ее: «Редьярд Киплинг – патриот, но он не любит Англию. Он восхищается ей, потому что она сильная и могущественная. Это все причины. А для любви причины не нужны. Он не любит ее за то, что она просто Англия». Вот так вот Киплинг и пал жертвой своей непатриотичной гордости.
Подводные камни английской гордости
Современные англичане свою гордость не афишируют, но приводят весомые аргументы для поддержания этого чувства. Люк Хардинг говорит, что национализм и патриотизм не популярные веяния в Англии сегодня. «Я скорее горжусь британскими ценностями и институциями. Такими, как честные выборы, культура публичных дискуссий и открытость, способность выглядеть смешно и не бояться показать это миру», — отмечает Люк.
Дэниел Фишер считает, что люди обычно гордятся своей страной вне зависимости от ее размера: «Посмотрите на Шотландию, Уэльс или Эстонию. Это связано с ощущением вашей принадлежности к определенному сообществу. Как у футбольных фанатов».
Есть и другие мнения, оттененные английским юмором: «Для англичан больше характерно жаловаться на неудобные автобусы, нехватку парковочных мест, вывески «самообслуживание» в супермаркетах, чем гордиться своей принадлежностью к этой стране», — шутит Шан Глесснер, но сразу добавляет, что разные социальные классы и гордятся по-разному. Лорды гордятся своими корнями и историей, а фермеры — землей, которая их кормит. Существует и другой вид «британтства» — адаптация эмигрантов в новой среде. Британия всегда становилась домом для тех, кто искал лучшей жизни. И есть люди, которые гордятся не тем, что родились в Англии, а тем, что выбрали ее.
Лорен Гибсон, которая еще учится в университете, тоже задумывается о том, что значит гордиться своей страной: «Лично мне очень нравится жить в Англии, потому что здесь много возможностей для самореализации, много вещей доступны как мужчинам, так и женщинам. Во многих других странах жить гораздо тяжелее, чем здесь. Но вообще-то, есть разница между тем, чтобы радоваться тому, что ты здесь живешь и гордиться своей национальностью. Быть британцем — это не достижение, это просто случай. Вы можете сказать, что в материальном смысле мне повезло родиться на этой земле, но мне, как и другим, нужно много работать, чтобы заработать какой-то социальный статус в обществе».
Гордость маленьких государств
Если с большими и влиятельными государствами все понятно, то как быть с странами, влияние которых на мировую политику и экономику не столь очевидно? Но и жители небольших стран находят у себя много поводов для того, чтобы любить свою страну.
Ноэль Орурк предлагает провести урок истории, чтобы нагляднее объяснить, почему он гордится быть ирландцем. Начинает он издалека — с империализма и стереотипов, которыми мы оперируем, рассуждая о странах и живущих в них людях. Почему-то шотландцы получаются жадными, ирландцы — бескультурными, евреи — хитрыми. По его мнению, это все придумали страны-завоеватели, чтобы внушить покоренным народам, что только с помощью сильных завоевателей они смогут изжить свои природные недостатки. И Ноэль гордится тем, что Ирландия никогда не была одной из этих стран. Отсутствие территориальных амбиций через века принесло свои плоды: «Мы лучшие друзья международного правосудия, поддерживаем суверенитет всех государств; верим в то, что дружба между людьми может предотвратить любой конфликт».
И еще одно дополнение: Ирландия много лет была единственным государством, предложившим ООН проводить политику сокращения ядерных вооружений и оружия массового поражения. Отсюда и родилось соглашение о нераспространении ядерного оружия. Постепенно многие государства присоединились к нему. «Для ирландцев очевидно, что в будущем есть место для всех стран. И это одно из главных достижений таких маленьких государств, как наше. Именно поэтому я горжусь тем, что я — ирландец», — рассказывает Ноэль.
Гордится Ноэль и тем, что страна со времен Второй мировой не ввязывается в международные конфликты, сохраняет нейтралитет, отчисляет значительные средства голодающим детям Африки, с 1916 года поддерживает равенство мужчин и женщин, гордится гэльским языком, который признан вторым официальным, гордится музыкой, легендами и умением радоваться жизни.
Быть в Европе — чувствовать себя дома
Если старшее поколение со страстью оперирует историческими фактами и гордится мудрой политикой своей страны, замалчивая о поражениях и ошибках, которые совершало каждое государство, то молодые европейцы больше думают не столько о принадлежности к конкретной стране, сколько о единой европейской идентичности. Которой, естественно, гордятся.
Жюстина Весоловска родом из Польши, но успела пожить в разных странах Евросоюза, она называет себя настоящим фанатом Европейского Дома.
Однажды профессор в ее университете поставил эксперимент. Каждый студент должен был написать три черты, которые ассоциируются у него с Европой. Надо сказать, что их группа была интернациональной: 25 человек из 15 стран мира. На доске появилось больше 50 разных слов. Конечно, студенты были не в состоянии как-то определить европейскую идентичность на основе 50 разных характеристик. Означает ли это, что никакой идентичности нет? «Я так не думаю, — говорит Жюстина, — когда я была во Вьетнаме, то заметила, что европейцы быстро друг с другом знакомятся, сбиваются в стайки, при этом не стараются узнать кто из какой страны приехал. Нужно ли проехать 8000 километров, чтобы почувствовать себя европейцем? Мой ответ – нет. Я жила в Польше, Франции, Германии и Швейцарии, и скажу, что слово «европеец» произносилось раньше, чем, например, «поляк». Я считаю, что у всех европейцев много общего».
Экономический кризис в Греции, да и кризис во всем мире вновь сделал споры о европейской идентичности актуальными. Но Жюстина, как и многие другие ее сверстники, считает, что в спорах смысла нет, потому что этот эпизод — еще один повод объединиться европейцам и вместе ответить на удары судьбы.
«Я не могу сказать, что я горжусь тем, что происхожу из какой-то особенной страны, у меня это ассоциируется с национализмом. Но для меня важно то, что где бы в Европе я ни была, я везде чувствую себя как дома. Мне хочется, чтобы больше людей со всего мира могли бы разделить со мной это чувство европейского единства», — улыбается Жюстина.