Что можно увидеть в больших городах и в «глубинке»
Танги Вьель: Главными индикаторами нашего продвижения в Европу были города. Чем дальше от востока на запад, тем чаще там встречаются кафе европейского типа, организация города больше напоминает европейскую, сама атмосфера меняется, начиная с Новосибирска. Мне кажется, в российских городах европейское возобладало над азиатским где-то между Нижним Новгородом и Казанью. Хотя сам Нижний Новгород мне показался тоже скорее восточным городом.
Сердце страны — в глубинке. В России это сибирское поселение у реки или железной дороги, где и жизнь суровая, и люди суровые. Во Франции – это маленькая деревня неподалеку от национальной трассы, окруженная зелеными холмами. Там любят плавное течение жизни и хорошо поесть.
Кристиан Гарсен: С 2006 года я бываю в России регулярно, но она не перестает меня удивлять. В этом году, когда мы пересекли российскую границу с Китаем, я вдруг ощутил себя почти как дома. Я узнал дома, природу, суровых людей – и сам удивился тому, какое светлое чувство они во мне вызвали.
На берегах Байкала, по-моему, находится настоящая российская глубинка. Сердце каждой страны — в деревне, где сохранился национальный колорит. Города стали слишком похожи друг на друга, зато в них легче почувствовать себя как дома.
Но Казань для меня стала настоящим открытием. Я рассчитывал увидеть старый татарский городок, а попал в современный мегаполис, живой и кипучий.
Европа или Азия?
Танги Вьель: Люди в России меняются почти как города – от более «азиатских» на востоке к более «европейским» на западе.
Кристиан Гарсен: Но сама Азия – разная. В Китае, например, в отличие от Японии, все гораздо больше зависит от случая или связей. В этом Китай и Россия похожи.
Например, в Нижнем Новгороде мы хотели переправиться через Волгу на пароме. Пришли за билетами, но кассирша объяснила нам (она не знала английского, но общий смысл мы поняли), что билетов нет на несколько дней вперед. А нам обязательно надо было перебраться на другой берег, чтобы не сбился график, поэтому мы начали спрашивать у нее, как нам купить билет на автобус. Она попросила нас подождать, вышла из своей будочки… и через какое-то время вернулась с двумя билетами на паром. Это было просто поразительно.
Вероятно, это произошло из-за языкового барьера. Но, скорее всего, она с кем-то поговорила, попросила дать билеты двум иностранцам, и ей пошли навстречу. А почему эти билеты не продали сразу – для меня навсегда останется загадкой. Мне кажется, во Франции такое было бы невозможно.
«Как все это сочетается в русских – ума не приложу»
Кристиан Гарсен: Если честно, русские с первого взгляда не часто производят впечатление сверх-радушных людей: мало улыбаются, говорят «Что?» вместо «Чем могу помочь?», плохо знают английский. Честное слово, я не встречал ни одной проводницы в поезде, которая бы хоть чуть-чуть говорила по-английски, даже на Транссибирской магистрали — хотя, казалось бы, там ездит множество туристов. Но с русскими не все так просто.
Танги Вьель: В поезде на Транссибирской магистрали с нами произошел интересный случай. Я заряжал свой ноутбук от общей розетки в коридоре. Вдруг подошел здоровый россиянин лет двадцати пяти и довольно нелюбезно дал понять, что ему надо зарядить телефон. Я, конечно, ему уступил, на что не получил никакого «спасибо». «Несимпатичный тип», — подумал я тогда.
Вскоре после этого мы с Кристианом отправились в вагон-ресторан, и выяснилось, что ресторан закрыт. Тот самый россиянин с телефоном слышал наш разговор с проводниками о вагоне-ресторане, и когда мы вернулись в купе, он принес нам целую банку консервированных перцев. Сказал «It’s a gift» («Подарок»), просто угостил нас и ушел. Как это все сочетается в русских – ума не приложу.
Писатели в дорожном режиме
Кристиан Гарсен: Идея кругосветного путешествия без самолетов зародилась у меня четыре года назад. Я много путешествую, и в основном на самолете, то есть мой «углеродный след» был огромным. Так что частично моя цель была в том, чтобы путешествовать более экологично: на поезде, на автомобиле, на грузовом судне. Тогда я не знал, что грузовые корабли наносят природе не меньший вред, чем самолеты, но меня утешает одно: грузовые суда почти не берут пассажиров, их рейс состоялся бы вне зависимости от того, плыли бы мы с Танги на нем или нет. А вот пассажирские рейсы полностью зависят от людей.
В России мы больше всего путешествовали на поезде. На Транссибирской магистрали мы часто выходили, чтобы осмотреть разные города. Максимум времени, которое мы провели в поезде не выходя, – это трое суток. Не так уж много, и тем не менее, у нас было много возможностей погрузиться в свои мысли, «переварить» впечатления. Хотя пейзажи за окном немного отвлекали…
Танги Вьель: Путешествие на поезде – это хорошая возможность выстроить режим и посвятить себя какому-то занятию. Для нас таким занятием стало чтение и наши путевые заметки.
Но поезд не сравнится с кораблем. Я бы сказал, корабль – это поезд в десятикратном размере.
И Атлантический, и Тихий океан мы пересекали по 14 дней — даже чуть больше, ведь мы двигались на запад, и сутки у нас длились по 25 часов. За это время успеваешь привыкнуть к определенному ритму, режиму: встаешь по часам, завтрак, обед и ужин в одно и то же время. Между ними – работа и чтение, можно погулять по палубе, но пейзаж в открытом море довольно скучный. Так что, если вы не писатель с большим запасом свободного времени или если не планируете две недели смотреть сериалы не отрываясь, путешествие на грузовом судне через океан вряд ли вам понравится.
«Европульс» благодарит посольство Франции в России и Французский институт в России за организацию интервью.