В первый свой приезд в Россию во время учебы на языковых курсах Хенриетте жила у русской семьи, а вечерами подрабатывала в кафе. Тогда она еще совсем не знала русский, и первое время общаться ей удавалось разве что жестами.
«Просто сидя в университете, ничего не выучишь»
Хенриетте Борг Рейнхольдт: Языковой курс длился чуть меньше года. После 9 месяцев я чуть-чуть уже могла говорить: например, спросить дорогу на улице. Это был долгий процесс. После курса мне хотелось работать в России и продолжать изучать русский язык, потому что он сложный, интересный, богатый.
Сначала я вернулась в Данию — учиться в Университете Копенгагена на факультете русского языка и культуры. Но так ничего не выучишь: просто сидишь в университете, и все. Так я и решила вернуться в Россию. В Мурманске около полутора лет работала в контактном центре Совета министров Северных стран, и вот там уже пришлось говорить на русском.
Х.: Конечно, когда дети только приехали с нами в Санкт-Петербург, им было очень сложно из-за незнакомого языка. Сейчас они… ну, немножко понимают. По-русски они не говорят, но видят, что люди в России — приятные, вежливые, и здесь приятно жить.
Мы говорили детям, что рано или поздно придется вернуться в Данию, но чувствуется, что пока им не хочется.
«В Дании мы все похожи друг на друга»
По мнению Хенриетте и Клауса, с 1998 года Россия изменилась только внешне.
Клаус Борг Рейнхольдт: У меня такое впечатление, что в 90-х нельзя было улыбаться на улице, а сейчас — можно. Мы недавно приезжали в Мурманск на несколько дней, и за эти 15 лет город стал более развитым, а люди на улицах — более открытыми. И вообще везде видно, что люди стали жить легче и «богаче». Но вот корень, «русское» — это искренность. И это не изменилось. Если у тебя русский друг — это навсегда.
Х.: Такое чувство, что русские, которых ты уже знаешь, — они честные, открытые, очень откровенные люди. Что интересно в России: можно встретить людей, которые очень похожи на нас, датчан, а можно таких, которые совсем не похожи. В Дании мы все более-менее похожи друг на друга. Но чувство юмора у датчан и россиян иногда сходно: люди смеются сами над собой. Это очень по-русски, и у нас в Дании тоже так делают.
«Мы ведь хотим пригласить сюда друзей и показать: «Вот это Россия, и это не то, что вы думаете!»
Хенриетте и Клаус признаются, что в Дании есть множество предрассудков по поводу России. Пока дети были совсем маленькими, семья жила в Дании, и друзья не понимали желание пары вернуться в Россию, да еще и на более долгий срок, чем раньше.
Х.: В России мы чувствуем себя как дома, и нам здесь интересно. Конечно, нам помогает знание русского языка.
К.: Мы часто ходим по Санкт-Петербургу, и вообще ни разу не столкнулись с неприятными ситуациями. И мы с Хенриетте считаем, что нужно знакомиться с миром. Не только с Россией, конечно. Но Россия — это интересная страна.
Х.: И это часть нашей цели — показать друзьям и другим семьям в Дании, какая на самом деле Россия. Многие знают Россию только по политике. Но мы хотим показать другую картину. Поэтому так обидно, что границы из-за пандемии закрыты. Мы ведь хотели пригласить сюда друзей и показать: «Вот это Россия, и это не то, что вы думаете!».
И самое интересное здесь — это разнообразие. Мы любим русскую историю, русский язык и литературу, местную кухню.
К.: Гречку! Это высокая гастрономия, на мой взгляд. И русское вино. В этом мы открыли для себя новый мир. Раньше мы иногда выпивали стаканчик «Советского шампанского», и нам не очень нравилось. А сейчас в России очень хорошие вина.
«Нам важно, чтобы мы услышали друг друга»
Хенриетте считает, что Датский институт культуры пригласил ее на должность директора, потому что разглядел в ней теплые чувства к России. По словам Хенриетте, важная часть ее работы — прислушиваться к местной культуре и обмениваться опытом. «Менять» Россию в задачи директора института не входит.
Х.: Мне стало ясно, что некоторые датчане или другие европейцы иногда думают, что наш европейский подход — обязательно наилучший. Но нам тоже надо иногда выслушать россиян. Это и есть наша работа в Датском институте культуры — чтобы мы слышали друг друга.
Нам интересно сейчас работать в сфере устойчивого развития, городского развития. В Санкт-Петербурге, как и в Дании, есть набережные, мы можем делиться этим опытом. Мне лично интересно, какие социальные роли сейчас у мужчин и женщин — и в Дании, и в России. Еще мы организуем совместные проекты датских и российских художников, показываем, как они работают вместе. Мне важен именно вот этот обмен между странами. Я должна понимать, какие вы — россияне, и я хотела бы, чтобы вы поняли, какие мы — датчане.
«Доверие — это очень важно»
Отличие датчан от россиян, по мнению Хенриетте, заключается в доверии. В России нет безоговорочного доверия к средствам массовой информации или политикам. Рабочие вопросы тоже не всегда решаются «по-датски».
Х.: Когда я работала в Совете министров Северных стран в Мурманске, начальница там была не из России, а вот работники — россияне. Как-то раз они попросили меня передать начальнице, чтобы она точнее говорила, что от них требуется. Им было не совсем понятно, что она хотела, потому что она никогда не говорила им: «Ты должен делать вот так!»
Лично я думаю, что в работе очень важно понять, какие у тебя коллеги, на что они способны, дать возможность принимать решения в своей работе. Начальник в Дании слушает коллег и принимает их предложения. В Датском институте культуры уже есть понимание, что работать таким образом — и приятнее, и эффективнее.
То же самое справедливо и для семьи. Конечно, я говорю детям, что правильно, а что нет. Но лучше это показать. Не словами. Дети, может быть, «другие», но они — личности, и мне надо слушать и понимать, какие они на самом деле. Если они чувствуют, что я стараюсь их понять, они мне доверяют и чувствуют себя комфортно.
«В России постоянно появляется что-то новое»
По словам Хенриетте и Клауса, Москва навсегда останется для них «особенным» городом, ведь там они впервые встретились. А вот для жизни с детьми Санкт-Петербург подходит больше, говорят они: всем знакомое противостояние образов жизни двух российских столиц стало понятно и иностранцам.
К.: В Москве все движется очень быстро, а в Питере можно вставать в 10 утра, медленно идти на работу, спокойно сидеть, пить чай…
Х.: Если в сфере культуры, то да.
К.: В Копенгагене, нашей столице, мы привыкли кататься на велосипедах и много ходить пешком. В Санкт-Петербурге мы тоже можем без проблем ходить пешком, а не ездить на общественном транспорте.
Х.: При этом Петербург для нас — конечно, огромный город, там живет почти столько же людей, сколько во всей Дании (В 2020 году в Дании жило 5 822 763 человека, в Санкт-Петербурге 5 384 342. — Прим. «Европульса»). И здесь столько возможностей, можно найти что угодно: что посмотреть, куда сходить, что покушать; постоянно появляется что-то новое. Для нас как иностранцев в этом заключается в том числе особенность России. А если путешествовать, в России это можно делать бесконечно. Я бы хотела пожить, может быть, на востоке. Может, в Хабаровске?
К.: Ну, Хабаровск — это слишком далеко, наверное.
«Такое было чувство, что это подходящие имена»
Двух дочерей Хенриетте и Клауса зовут Анна и Вера. На вопрос о том, как выбирались эти имена, пара задумчиво переглядывается.
Х.: Почему мы так выбрали?.. Не специально. Мы ведь не знали, что будем жить в России. Но почему-то…
К.: Анна — везде популярное имя. А Вера в Дании — не совсем обычное.
Х.: Просто такое было чувство, что это для них подходящие имена.
К.: Наверное, в крови у нас есть что-то русское.