В прошлом году мэрия небольшого бельгийского города Халле решила превратить в зеленый арт-объект памятник королю Леопольду II, при котором Бельгия оказалась в числе колониальных держав. Бюст снимут с пьедестала и поставят на землю, а вокруг посадят кусты, которые со временем скроют монарха.
А за пять лет до этого в бельгийском Музее Африки дюжина скульптур, изображающих стереотипно кровожадных африканцев, переехала из залов с основной экспозицией в отдельную комнату.
Это лишь два примера из множества шагов, которые предпринимаются в Бельгии для переосмысления колониального прошлого страны.
Место памяти и забвения
В бельгийском городке Тервюрен под Брюсселем расположен Королевский Музей Центральной Африки, или просто Музей Африки. Это самый большой за пределами Африки музей, полностью посвященный этому континенту: коллекции располагаются на территории в 11 тысяч квадратных метров. Музей посвящен бельгийской колониальной эпохе, и именно здесь стали проявляться серьезные изменения в общественном восприятии этого периода.
Основное здание построенного в 1897 году музея звалось Дворцом колоний (хотя, по сути, у Бельгии колония была одна, и располагалась она практически полностью на территории нынешней Демократической Республики Конго в Центральной Африке). Изначально в нем были собраны африканские диковинки: необычные представители флоры и фауны, а главное — важнейшие экспортные товары: кофе, какао, табак, слоновая кость и чуть позже каучук и изделия из него. Чтобы познакомить бельгийцев с экзотическим миром Центральной Африки, из Конго привезли несколько десятков местных жителей и поселили их рядом с дворцом в так называемой «африканской деревне», которая просуществовала до 1952 года.
Идея самого дворца и экспонатов, рассказывающих о бельгийском присутствии в Африке, принадлежала тогдашнему монарху королю Леопольду II, благодаря которому у Бельгии и появилась колония. Как пишет в своей книге «Леопольд II. Вся история» бельгийский журналист Йохан Оп де Бек, Леопольд II очень гордился своим приобретением Конго и изо всех сил стремился показать, какую пользу он принес отечеству. В 1885 году король маленького европейского государства создал на огромной территории в Центральной Африке что-то вроде коммерческой структуры — Свободное государство Конго — и фактически получил над ним неограниченную власть. Ведь формально эта территория никак не контролировалась Бельгийским государством – а в то время реальная власть в Бельгии уже принадлежала парламенту и правительству, а не монарху.
Свободное государство Конго просуществовало 23 года, вплоть до смерти Леопольда II. В это время бельгийские военные и наемники эксплуатировали местное население ради уникальных колониальных товаров, главным из которых сначала была слоновая кость, а позже каучук.
Историки до сих пор спорят, как это отразилось на демографии Конго, но в любом случае снижение численности населения было значительным.
Режим жесткой эксплуатации несколько смягчился после смерти Леопольда II, когда Конго перешло под официальное «покровительство» Бельгии и было признано ее колонией, Бельгийским Конго. Независимость Конго получило в 1960 году.
Новый взгляд в музейных коллекциях
Неудивительно, что музей Африки стал одним из пионеров переосмысления колониального прошлого Бельгии. И путь, по которому он пошел, оказался «непростым, хотя и правильным», по словам тогдашнего директора музея Гвидо Гризлиса.
В 2013 году музей закрылся на 5 лет, чтобы реорганизовать свои коллекции и сделать их менее европоцентричными. Администрация музея взялась за деколонизацию всерьез и начать решила с подбора экспертов, но без трудностей не обошлось. «Изначально в качестве консультантов пригласили много групп различных интересов, — рассказывает Мари-Софи де Клиппель, доцент кафедры естественного и культурного права университета Сен-Луи-Брюссель и эксперт брюссельской рабочей группы по деколонизации общественных пространств. — Но некоторые из них, особенно представители диаспоры, не чувствовали себя услышанными и покинули проект до завершения работы». Тем не менее, музею удалось привлечь к процессу конголезцев, хотя и их усилия были встречены неоднозначно.
Одной из главных инноваций стало появление объектов современного искусства, выполненных художниками африканского происхождения. Это помогло сместить акценты и поставить более старые коллекции в современный контекст. Так, символом деколонизации музея стала экспозиция в Круглой ротонде, через которую посетители попадают в главное здание музея. До 2013 года на вошедших взирали скульптуры колонистов, олицетворяющие «привнесение европейской цивилизации» в Конго. Убрать эти патерналистские образы не удалось по причине принадлежности здания к объектам культурного наследия, и тогда было решено пойти другим путем: добавить смыслы, а не убрать. Был объявлен конкурс среди современных художников и скульпторов конголезского происхождения, который выиграл скульптор Эйме Мпане. Он предложил поставить в центр «холодной» каменной ротонды скульптуру из «теплого и живого» дерева, изображающую голову африканца. Скульптура получила название «Новое дыхание зарождающегося Конго» и символизировала несломленный дух африканцев и надежду на светлое будущее.
Общественность приняла это изменение неоднозначно, и через несколько лет к вопросу привлекли рабочую группу от ООН. В результате экспозиция была еще раз дополнена. Во-первых, Эйме Мпане добавил к своей скульптуре деревянный череп. Череп не просто символизирует человеческие потери, которые понесло Конго, но и конкретного человека — одного из убитых лидеров местного сопротивления времен Леопольда II. Кроме того, старые статуи прикрыли полупрозрачными полотнами с современными изображениями африканцев, убирая таким образом европейцев с авансцены.
Стоит упомянуть еще одно символическое изменение. На одной из стен музея были выбиты имена всех колонистов, погибших в Конго «при исполнении долга». С подачи консультантов администрация музея решила увековечить на противоположной стене имена жителей той самой «африканской деревни», которая больше полувека существовала рядом с музеем. Семеро из них умерли в не старом еще возрасте от переохлаждения и, вероятно, туберкулеза. Изначально их похоронили в братской могиле, но позже останки перезахоронили неподалеку в отдельных гробах, а имена решили сделать символом жертв, понесенных конголезцами.
В целом благодаря преобразованиям были пересмотрены почти все коллекции, многие экспонаты получили новые названия, а некоторые отправились домой в Конго (и этот процесс продолжается до сих пор).
И все-таки многие бельгийцы остались неудовлетворены результатами. «В начальной школе (то есть до того, как музей реорганизовал и переосмыслил свои экспозиции, чтобы сделать их более критичными в отношении колониального прошлого. – Прим. «Европульса») нас много раз водили в Музей Африки, — вспоминает 32-летняя Дорин Эммерс. — Там проводили всяческие мастер-классы для детей, например, как играть на африканских музыкальных инструментах. Это было весело. Но вообще музей был настолько… некритичным. Потом его закрыли на много лет, чтобы сделать экспозиции «более критичными». Но если честно, результат меня разочаровал, и местами расизм остался. Улучшения есть, но еще многое можно было бы изменить».
Деколонизация общественных пространств
Осмысление прошлого идет и за пределами стен Музея Африки. Так, на слуху так называемая деколонизация общественных пространств.
В центре дискуссии стоит вопрос: что делать с памятниками колонизаторам, и в первую очередь Леопольду II. Так как он очень заботился о своем имидже в родной стране, в Бельгии осталось множество статуй бравого монарха. Стоит ли их убрать с видных мест? Или раскрасить красным, чтобы добавить символ пролитой им крови? Или снабдить каждую статую дисклеймером — табличкой с описанием его дел на чужом континенте?
Несколько лет назад в Брюсселе появилась рабочая группа по деколонизации общественных пространств; в нее вошли ученые и активисты как африканского, так и европейского происхождения. Они поставили перед собой задачу выработать единую стратегию представления колониального прошлого Бельгии в общественных местах Брюсселя.
«Деколонизация общественного пространства не означает, что оттуда убираются все следы исторической памяти о колониальном прошлом», — говорит Мари-Софи де Клиппель, ссылаясь на слова в 250-страничном докладе рабочей группы, представленном спустя полтора года работы. В деколонизированном общественном пространстве нет материальных объектов, поощряющих колониальный строй и расово обусловленные отношения (например, победоносных памятников колонистов в сочетании с прославляющими их табличками). В то же время имеет смысл сохранять в общественных местах память как о том периоде в целом, так и о выдающихся бельгийцах конголезского, руандийского и бурундского происхождения.
Предложения из доклада разнообразны и изобретательны. Одно из них — выделить место под «свалку» колониальных статуй — убрать особенно неоднозначные с их нынешних постаментов и собрать их все в одном месте, своеобразном музее колониального прошлого. Среди «осужденных» в докладе монументов, к примеру, — памятник беглым рабам, которых догоняют и грызут собаки. Или скульптуры того самого генерала при Леопольде II, который убил лидера местного сопротивления в Конго.
Поблизости от «свалки» члены рабочей группы предлагают организовать музей-архив, где будут храниться документы и свидетельства того периода — от официальных бумаг до личных дневников.
Очень важно, по мнению участников группы, ставить колониальное наследие в публичных местах в адекватный контекст. Сегодня не все бельгийцы, а тем более иностранцы, могут узнать в лицо статуи колонистов или идентифицировать здание, где когда-то находилось управление по делам африканских колоний. Эксперты предложили визуально пометить разные элементы, связанные с колониальной историей в каждой локации, и объединить их в единый маршрут.
Похожий проект уже сделал Музей Африки. По его постоянной экспозиции теперь пролегает «тропа происхождения» — онлайн-гид, который рассказывает, как тот или иной объект попал в музей. Эта информация доступна и на сайте музея.
В некоторых случаях колониальное прошлое не только не стоит замалчивать, считает рабочая группа, но и наоборот, необходимо его сделать достоянием общественности. Так, группа рекомендует связать с африканскими корнями историческое здание, где в начале XX века обосновалась компания Lever Brothers, позже преобразовавшаяся во всемирно известный бренд Unilever. Мыловаренная компания Lever Brothers (как и их партнер, нидерландский производитель маргарина Margarine Unie, слияние которых породило Unilever) была обязана своим успехом колониальным связям, позволившим закупать пальмовое масло по очень низкой цене. Бывшую штаб-квартиру компании предлагают сделать музеем и отображать историю колониальных корней компании в ярких наглядных иллюстрациях. Причем демонстрировать их не только внутри здания, но и транслировать на фасады.
И это далеко не все предложения, выдвинутые рабочей группой. Причем многие из них подходят и другим бельгийским городам, не только Брюсселю. Ведь процесс деколонизации затронул и их.
Программа меняется
«Чтобы оставить колониальное прошлое в прошлом, Бельгия идет разными путями, — рассказывает в своей статье Анн-Софи Гиджис, профессор истории в Левенском католическом университете. — В том числе вернуть Конго вывезенные артефакты, проводить совместные исследования, облегчить процедуру получения виз для людей из бывших колоний, бороться с дискриминацией, с которой сталкиваются люди африканского происхождения в Бельгии, а также реформировать систему образования».
Процесс изменения образовательной программы уже начался. Так, разрабатывается новый учебник истории для средней школы. По словам Мари-Софи де Клиппель, большинство бельгийцев не изучали в школе колониальную историю Бельгии, а тем более роль Леопольда II в появлении колонии, но это скоро изменится.
Впрочем, некоторые учителя истории выходили за рамки обязательной программы. «На последнем году обучения в средней школе мы затрагивали тему колониального правления в Конго на уроках истории, — вспоминает Дорин Эммерс. — В учебниках это было упомянуто вскользь, но я смутно помню, что наш учитель давал дополнительные материалы по теме. Помню брошюры и фотографии того времени. Насколько я знаю, в то время это не было частью обязательной школьной программы… По моим ощущениям, немногие из моего поколения обсуждали в школе, как жестоко обходилась Бельгия с Конго в то время. Но сейчас программа меняется».
Партнерские отношения
Сейчас у Бельгии есть несколько целевых программ улучшения условий жизни в Конго. Так, сейчас каждый год Бельгия выделяет 50 миллионов евро на развитие начального и среднего образования и профессиональной подготовки, а также на помощь женщинам, которые стали жертвами домашнего насилия: для этого будут открыты локальные центры и обучены местные специалисты, в основном медики и психологи, а также адвокаты. Есть и другие проекты.
Продолжается и работа, начатая в рамках предыдущей программы, сфокусированной на здравоохранении. В 2019–2022 годах 6 миллионов человек в Конго получили доступ к современной медицине благодаря строительству новых медицинских центров и переоборудованию существующих. Кроме того, внедряются «зеленые» технологии: 50 тысяч малых фермерских хозяйств уже перешли на водо- и энергосберегающие технологии.
А пару лет назад при участии Бельгии в Киншасе (столице Демократической Республики Конго) был открыт крупнейший в стране центр предпринимательства и инновационного развития Silikin Village. Наконец, бельгийские университеты предоставляют стипендии студентам из Конго (например, в 2024 году Левенский и Лувенский католические университеты выделили 70 стипендий).
Два взгляда на одно прошлое
Сложная тема — официальное извинение бельгийских властей за угнетение населения Конго. На момент написания статьи с соответствующим заявлением выступил бельгийский король Филипп I, но в бельгийском обществе пока не все еще готовы к такому шагу.
Трудности с деколониальным осмыслением заключаются в том, что Конго перестало быть колонией Бельгии сравнительно недавно — в 1960 году. Многие бельгийцы, которые жили и работали при колониальном режиме, живы и сейчас. Для многих из них официальные извинения и признание жестокости режима равносильны личному обвинению. Основной аргумент тех, кто пока не готов переосмыслять колониальное прошлое – это польза наряду со вредом, которую принесла Бельгия Конго в полувековую эпоху колониального правления. Часто упоминается создание первого в Конго университета, распространение единой монетарной системы, улучшение дорожной инфраструктуры и так далее.
Но трудности на пути не означают, что путь этот не будет пройден. «Для честного понимания и принятия трудного прошлого важно двигаться к примирению и возмещению причиненного ущерба», — суммирует Мари-Софи.
«Я думаю, лучше не прятать наше колониальное прошлое, а рассказывать истории из этого периода честно, как мы их помним, — размышляет Дорин. — Но не стоит представлять колонистов в этих историях как хороших ребят».