Евротренд

«Она сказала, что дети будут нашими клиентами»: что такое архитектура соучастия

«Придумывать» здание должен не только архитектор, но и люди, которые будут им пользоваться – например, дети, которые ходят в эту школу. В этом уверена архитектор Сьюзан Хофманн, которая уже 15 лет работает под девизом «Архитектура – это соучастие». Она рассказала «Европульсу» о том, на каком языке люди разговаривают с архитекторами и кому это сделать сложнее всего.

Я архитектор, который хочет быть как можно ближе к желаниям людей. Моя главная цель – чтобы каждый, кто хочет участвовать в организации окружающей их архитектурной среды, имел такую возможность. Мы не активисты, сами не ищем проекты. К нам обращаются школы, жилые комплексы или церкви, которые хотят понять, какая архитектура им нужна.

Чтобы проект получился, нужно несколько участников. Это сам пользователь, которому должен быть интересен проект.

Потому что если пользователь заинтересован, то я смогу спроектировать школу, которая действительно ему подойдет.

Также нужны политики, потому что если они не захотят в этом участвовать, то даже и начинать не стоит. И, конечно, сообщество, местное коммьюнити. Чем дольше мы работаем с архитектурой соучастия, тем больше становится «семья» проекта – то есть люди, с которыми мы работаем.

Сьюзан Хофманн. Фото: Лилия Байдак

«Они же не умеют читать чертежи»

На первых же своих мастерских мы разработали методы работы с людьми, которые не говорят на нашем языке: мы используем в основном визуальные образы, когда обсуждаем, например, новый район. С помощью картинок каждый может рассказать свою историю.

Начали мы пятнадцать лет назад со школ. К нам обратились из начальной школы в социально напряженном районе Берлина с просьбой преобразовать ее: дети хотели, чтобы школа стала красочнее и интереснее. Директор хотела получить здание, в котором детям будет комфортно, и попросила нас разработать ландшафт классов для «сидячей» работы. Она сказала, что дети будут нашими клиентами, так сказать. Я подумала – как интересно!

В этой школе учились дети 25 разных национальностей. Мы попросили их нарисовать свою родину. Смешно, но мы даже не подумали, что для них дом – Германия! Конечно, они все нарисовали футбольное поле, или свою комнату, или что-то еще из Берлина. Только одна девочка нарисовала лимонный сад своей бабушки.

Тогда мы попросили детей создать коллаж «Сад будущего», чтобы узнать, какие места им кажутся интересными, о чем они мечтают – вообще, не о школе.

Они рассказывали нам о мирах, которые им нравятся.

И становилось понятно, что им нужны места с разными пространствами, с разной атмосферой, может, даже такие, где атмосфера меняется.

Каждый из членов моей команды получил по одному коллажу – и они начали раскрывать атмосферные качества детских «Садов будущего». Интересной задачей была необходимость работать таким образом, чтобы дети могли понять, что мы делаем: они же не умеют читать чертежи. Поэтому мы делали коллажи и модели. Каждые две-три недели мы приезжали к детям, и они выступали своего рода критиками.

Школы очень довольны такой тесной работой: дети учатся демократии в действии. В Берлине есть много зданий, оставшихся c имперских времен: тогда детям полагалось быть маленькими, послушными, верить в императора и больше ни о чем не думать. Но теперь детям нужно быть независимыми, творческими, реагировать на быстро меняющееся общество. Поэтому нужно понимать, что здание школы должно быть открыто навстречу новым идеям.

Фото: Jonas Smith / Flickr

Что мешает архитектуре соучастия

Самое сложное — необходимость заставить работать вместе три эти группы (пользователей, представителей власти и местное сообщество). Сегодня методы соучастия в архитектуре обязательны, но очень часто к ним подходят формально – «Ладно, мы это сделаем, чтобы успокоить людей, для галочки».

В школах все больше людей по-настоящему заинтересованы в архитектуре соучастия. Но, конечно, не всегда. Например, недавно мы делали проект начальной школы во Франкфурте: в ней 20-30 учителей, но только трое или четверо участвовали в процессе дизайна школы. Остальным было неинтересно или они не могли найти на это времени.

Иногда политики не понимают, зачем нужен этот процесс: «У нас же есть архитекторы, архитекторы знают, как строить школы».

Но политики обязаны проводить проекты соучастия, на это выделяется отдельное финансирование.

Чем старше дети, тем больше у них предубеждений. Как-то раз мы работали с ребятами из одиннадцатого класса. Меня поразило то, насколько они уже застыли в своих мнениях. Приходилось искать новые способы преодолеть это и помочь им раскрыться, чтобы понять, что им нравится на самом деле — а не к чему они привыкли.

Возраст 16-20 лет – это очень сложная группа. Во многом они уже хотят быть взрослыми, но они еще не совсем взрослые. А с этой группой необходимо работать. В Германии именно подростки 16-17 лет сидят на игровых площадках для младших детей, пьют и курят — потому что у них нет другого пространства, куда можно пойти. Они не хотят сидеть в квартире, и не все хотят ходить в клубы… Им нужны места для неформального общения, а их не существует.

Фото: Jan Jespersen / Flickr

«Они узнали, как молодые люди видят себя в этой церкви»

Как-то раз мы проектировали церковь. Это был большой проект, в нем участвовало около тысячи молодых людей. Церковным служащим хотелось узнать, как молодые люди воспринимают церковь, какой хотят ее видеть, что они от нее ожидают, чего хотят.

Благодаря нашим мастерским они узнали, как молодые люди видят себя в этой церкви, что хотят там делать. А мы, архитекторы, выяснили, какие атмосферные качества этого здания нужны людям, и благодаря этому понимали, как проектировать и строить нашу церковь.

Она была не очень большой, но молодые люди хотели иметь больше разнообразия в разных пространствах внутри церкви. Например, мы устроили верхний уровень, где можно было скрыться, чтобы тебя никто не видел, но при этом иметь возможность всех видеть.

Сьюзан Хофманн — основатель проектного бюро Die Baupiloten, профессор университета Шеффилда.


«Европульс» благодарит Гёте-Институт за помощь в организации интервью.


Читайте также:

 
«Городские сообщества — очень важная часть эпохи антропоцена»: французский урбанист о городах будущего